Скачать этот текст

Выписки из сборника стихов В. Г. Шершеневича «Лошадь как лошадь: Третья книга лирики». М.: Плеяда, 1920.

На листе 1:

А на вершки температуру в крови Исчисляли силу любви

	Все былые волненья кипятившие сердце и кровь И вся заполнявшая годы любовь
	Не знающих сгустков в крови И ремесленники любви
	Это небо закатно не моею ли кровью Оттого что впервой с настоящей любовью
	И буквы восходят мои на крови Так жарится сердце мое на любви
	Как пролетки промчались в крови Опричниной любви
	Когда плакал платок был в крови Агасферов единой любви
	Но и сквозь пробьется крапива строк вновь Глупую любовь
	И вытаскивал на удочке час И счастье было от нас
	Моим шагом торопится опустелый час Запахло из раковин Ваших глаз
	Не один с ума богомаз Твоих распятых глаз
	За икры минут проходящий час В пепельницу платка окурки глаз
	Не сумели застыть измедузив анфас Для меня командором шагает двенадцатый час

	За рубль серебряных глаз [И для нас] Покупается подлинный час
	Когда залили луны томящийся час Две пары скользких и карих глаз
	Кокарда моих глаз С цепи в который раз
	За нею слизь до губ от глаз В иголку твоих колючих фраз
На обороте листа 1:
	Десна жизни моей точно мудрости зуб Засмеется из красной трясины ваших тонких губ
	Слюнявит водостоки труб Пред поцелуем клапаны губ
	Летаргический труп Пятерней пяти тысяч губ
	И ошибся коснуться моих только губ Паровых остывающих медленно труб
	Хвостом мусоля кукиш труб Сухих поленьев чьих-то губ
	Болью взрезали жизнь точно мудрости зуб Утонувши в прибое мучительных губ
	Я просто глуп В волнах влажных губ

	Звонким гремением труб На вабило твоих прокрасневшихся губ
	Истомляющий хруп Ваших льющихся губ
	Как раскрытые губы Как в хохоте быстрые зубы
	и т. д. и т. д.
На листе 2:
	Хохлятся желтой наседкой Огни напыжившихся фонарей
	Волчий вой возвещающих труб
	Плетется судьба измочаленной сивкой В гололедицу тащить несуразный воз
	Красному закату шептал о моей тоске
	Сквозь окна курица А за нею целый выводок пятен проспешит
	Продрогшим котенком из поганой канавы Вылезаю измокший из памяти своей
	Я люблю в одинокой постели подушек кусты
	По бабьему ноги дорог раскорячив
	Надо мною пустынь голобрюхая в ней Жавороночья булькота

	Все поля в хлебопашном блуде Исписал крупным почерком плуг
	Продрогшею галкой забилась грусть
	Долби же как дятел ствол жизни
	Слетел языка мой сокол послушный
	Мы ластимся кошками и достойно Мурлычем молитву свою
	Язык мой шляется По аллее березовой твоих зубов
	Пробивается крапива строк
	Ваша легкая улыбка словно рыбка
	Рвется сердце как скачет от пули коза
	Я гонял бы коричневых лис по лесам
	Не косою ли молнии скошена ночь
	Наседкой страстей не клохчи
	Треплет мою прическу Ветер теплой рукой
	Жизнь догнивает чернея зубами Эти черные пятна — то летит воронье
На обороте листа 2:
	Проулок гнет сугроб как кошка Слегка обветренной спиной

	Бренчит заунывно полусумрак на серой гармошке
	За окошком кружилась в зеленеющем [парке] вальсе листва
	Прыгнем сердцем прямо в сирень
	Июньский день прожег мне грудь [Вытас]

Печатаются по автографу (ИМЛИ, ф. 32, оп. 1, ед. хр. 48).

Датируются 1920—1921 гг. — временем выхода сборника В. Шершеневича и наиболее интенсивных дискуссий имажинистов с представителями других литературных групп по вопросам поэтического мастерства.

Судя по всему, выписки предназначались для использования в книге «Словесная орнаментика», которую поэт намеревался выпустить вместе со своими поэтическими сборниками в издательстве «Злак» (см. заявление Есенина, адресованное в Отдел печати Моссовета на имя Н. С. Ангарского — наст. кн., с. 205, а также наст. изд., т. 5, с. 501).

На свернутом пополам листе формата А3 (листы 1 и 2) рукой Есенина из 36 стихотворений Шершеневича (всего в книге 55 стихотворений) выписаны:

1) Три группы рифмующихся строк, отличающихся концевыми окончаниями (лист 1 и его оборот). Первую группу составляют пары рифмующихся строк с концевыми окончаниями: «крови-любви», «кровь-любовь», «кровью-любовью», «вновь-любовь» — помечены нами: 1.1, 1.2, 1.3...1.8, где первая цифра означает принадлежность выписки к первой группе, а вторая — ее порядковый номер в этой группе. Вторая группа — это пары строк с концевыми

окончаниями: «час-нас», «час-глаз», «богомаз-глаз», «анфас-час», «глаз-раз», «глаз-фраз» — помечены: 2.1, 2.2....... 2.9. И, наконец, третья группа — пары строк с концевыми окончаниями: «зуб-губ», «губы-зубы», «труб-губ», «труп-губ», «хруп-губ», «глуп-губ» — помечены: 3.1, 3.2, 3.3......3.10. Справа против каждой выписки дается номер соответствующей страницы в книге «Лошадь как лошадь», считая от титула (в издательских экземплярах книги страницы не пронумерованы).

2) Группа из 28 примеров образов (тропов); помечены нами буквами русского алфавита от А до Я (лист 2 и его оборот).

Отдельные слова или часть слова («И для нас», «парке», «Вытас»), написанные Есениным и затем перечеркнутые, заключены в квадратные скобки (см. выписки 2.6, Э, Я). С высокой степенью вероятности можно утверждать, что Есенин при работе с книгой «Лошадь как лошадь» сначала, следуя от первой страницы к последней, выписал примеры, характеризующие шершеневичевскую образность (А, Б...Я). Им соответствует последовательность страниц 8, 9, 15, 19.....71. Только затем он приступил к последовательному записыванию трех групп рифмующихся строк, следуя каждый раз от конца книги к ее началу. В таком же порядке (сначала лист 2, а затем лист 1) и будем рассматривать выписки.

На листе 2 и его обороте выписаны примеры образов (тропов), большая часть которых относится к различного рода олицетворениям. Это прежде всего олицетворения, одушевляющие явления природы (Г, Ф, Ц, Э); олицетворения, оживляющие предметы и явления городской и деревенской жизни (А, З, К, Ш); олицетворения, уподобляющие время суток живому существу (Щ, Я); олицетворения отвлеченных понятий (В, Л, Ч). В поле зрения Есенина попали и другие приемы усиления «имажинистичности»

поэтической речи в книге «Лошадь как лошадь»: такие, как использование разговорных и просторечных глагольных метафор (О, П); обновление восприятия традиционных образных параллелей (И); включение в текст образных самохарактеристик поэта (Е, Ч), использование при сравнении резко разнородных сущностей (Т).

Есенин также выписал из стихов Шершеневича отдельные нетрадиционные генитивные конструкции и конструкции с творительным падежом существительного, привносящие, как правило, в поэтическую речь образную многозначность (Н, Р, X). Обращают на себя внимание и записанные Есениным отдельные примеры паронимических сочетаний (У) и звуковых повторов (Б). Как известно, имажинисты считали, что образная близость влечет за собой и близость звуковую.

Как показал текстологический анализ, в ряде случаев Есенин отходил от дословного воспроизведения строк Шершеневича. Он вносил свои коррективы, свою редакцию. Так, в примере Р глагол «пробиться» употреблен Есениным (в отличие от Шершеневича) не в будущем, а в настоящем времени; пример Ф содержит слово «молния» вместо шершеневичевского «молний». А в строке Щ у Есенина стоит «полусумрак» (ср. с печатным «полсумрак»). Некоторые строки выписаны им в усеченном виде (А, Б, Г, Д, М, О, Р). Кроме того, в случаях В, Е, Н и Щ у Шершеневича первые строки начинаются с «И». При публикации есенинского автографа в выписках, помеченных О и Ш, устранены явные неточности и напечатано соответственно: «мурлычем» и «обветренной».

Особо отметим примеры творческой обработки Есениным образов Шершеневича, для чего выпишем их вместе с редакцией Есенина (жирный шрифт):

К	Все поля крупным почерком плуг Исписал в хлебопашном блуде Все поля в хлебопашном блуде Исписал крупным почерком плуг

Здесь простой перестановкой слов Есенин добивается усиления образного эффекта. В другом примере он достигает того же, изменяя окончание слова «березовых»:

П	Когда дачник, язык мой, шляется По аллее березовых твоих зубов Язык мой шляется По аллее березовой твоих зубов

В следующем образном выражении Есенин выбрасывает слово «женской», памятуя о том, что слово «ветер» мужского рода:

Ц	Я иду и треплет мою прическу Ветер теплой и женской рукой Треплет мою прическу Ветер теплой рукой

В примере Т отсутствует выражение «по скалам», которое использует Шершеневич. Некоторые развернутые (у Шершеневича) тропы с метафорами и сравнениями Есенин превращает в более простые, но от этого не менее выразительные образы (примеры Ж, Л, С, Я).

При выписывании рифмующихся строк (лист 1 и его оборот) Есенин не допустил заметных отклонений от текста Шершеневича. Незначительные разночтения имеют место в первой строке выписки 2.5 (у Шершеневича: «Не сумели, застыв, измедузив анфас»), а также во вторых строках выписок 3.1 (у Шершеневича: «Засмеется из красной трясины ваших топких губ»), 3.2 (у Шершеневича: «Перед поцелуем клапаны губ») и 3.5 (у Шершеневича: «Сухих поленьях чьих-то губ»). По-видимому, эти разночтения возникли из-за описок Есенина или в результате исправления им опечаток в книге Шершеневича. Необходимо

также отметить, что в шести случаях (2.6, 3.3, 3.7, 3.8, 3.9, 3.10) Есенин выписал строки в усеченном виде, отбрасывая отдельные слова или группы слов, не связанные с рифмующимися словами.

При беглом взгляде на рифмующиеся строки с множеством банальных рифм (лист 1 и его оборот) напрашивается вывод о противопоставлении Есениным своей системы рифмования, характеризующейся помещением в созвучную часть строфы необычных слов, чаще всего терминов «домашнего деревенского говора и сельской литургии» (Самойлов Д. С. Книга о русской рифме. Изд. 2-е, доп. М.: Худож. лит., 1982, с. 283), «небрежному» подходу к рифмам у Шершеневича. Однако при внимательном рассмотрении выписок можно прийти и к иному выводу о намеренном (возможно, в порядке эксперимента) использовании Шершеневичем банальных рифм, что и могло привлечь внимание Есенина. Оправданием такого их использования могло служить преодоление обыденности их употребления за счет связывания рифмующихся слов в тропах. В большинстве случаев при использовании Шершеневичем банальных рифм, отмеченных Есениным, хотя бы одна из рифмующихся строк содержит троп.

Возвращаясь к вопросу о датировке выписок Есенина, отметим как предположение (высказано С. И. Субботиным), что поэт мог обратиться к текстам В. Шершеневича не сразу после появления его сборника стихов «Лошадь как лошадь», а позднее — в середине 1921 г., когда вышла в свет его критическая книжка «Кому я жму руку» (на обложке: «Шершеневич жмет руку кому»), изобилующая многочисленными извлечениями из произведений Есенина, Мариенгофа, Кусикова и Ивнева и акцентирующая внимание на какой-либо отличительной черте поэтического творчества каждого из названных поэтов-имажинистов.

Более подробно см. также статью В. А. Дроздкова «Мы не готовили рецепт „как надо писать“, но исследовали» (журн. «Новое лит. обозрение», М., № 36 (2/1999), с. 172—182).