Жизнь входит в берега.
        Села давнишний житель,
        Я вспоминаю то,
        Что видел я в краю.
        Стихи мои,
        Спокойно расскажите
        Про жизнь мою.
        
        Изба крестьянская.
        Хомутный запах дегтя,
        Божница старая,
        Лампады кроткий свет.
        Как хорошо,
        Что я сберег те
        Все ощущенья детских лет.
        
        Под окнами
        Костер метели белой.
        Мне девять лет.
        Лежанка, бабка, кот...
        И бабка что-то грустное
        Степное пела,
        Порой зевая
        И крестя свой рот.
        
        Метель ревела.
        Под оконцем
        Как будто бы плясали мертвецы.
        Тогда империя
        Вела войну с японцем,
        И всем далекие
        Мерещились кресты.
        
        Тогда не знал я
        Черных дел России.
        Не знал, зачем
        И почему война.
        Рязанские поля,
        Где мужики косили,
        Где сеяли свой хлеб,
        Была моя страна.
        
        Я помню только то,
        Что мужики роптали,
        Бранились в черта,
        В бога и в царя.
        Но им в ответ
        Лишь улыбались дали
        Да наша жидкая
        Лимонная заря.
        
        Тогда впервые
        С рифмой я схлестнулся.
        От сонма чувств
        Вскуржилась голова.
        И я сказал:
        Коль этот зуд проснулся,
        Всю душу выплещу в слова.
        
        Года далекие,
        Теперь вы как в тумане.
        И помню, дед мне
        С грустью говорил:
        "Пустое дело...
        Ну, а если тянет -
        Пиши про рожь,
        Но больше про кобыл".
        
        Тогда в мозгу,
        Влеченьем к музе сжатом,
        Текли мечтанья
        В тайной тишине,
        Что буду я
        Известным и богатым
        И будет памятник
        Стоять в Рязани мне.
        
        В пятнадцать лет
        Взлюбил я до печенок
        И сладко думал,
        Лишь уединюсь,
        Что я на этой
        Лучшей из девчонок,
        Достигнув возраста, женюсь.
        . . . . . . . . . . . . . .
        
        Года текли.
        Года меняют лица -
        Другой на них
        Ложится свет.
        Мечтатель сельский -
        Я в столице
        Стал первокласснейший поэт
        
        И, заболев
        Писательскою скукой,
        Пошел скитаться я
        Средь разных стран,
        Не веря встречам,
        Не томясь разлукой,
        Считая мир весь за обман.
        
        Тогда я понял,
        Что такое Русь.
        Я понял, что такое слава.
        И потому мне
        В душу грусть
        Вошла, как горькая отрава.
        
        На кой мне черт,
        Что я поэт!..
        И без меня в достатке дряни.
        Пускай я сдохну,
        Только...
        Нет,
        Не ставьте памятник в Рязани!
        
        Россия...  Царщина...
        Тоска...
        И снисходительность дворянства.
        Ну что ж!
        Так принимай, Москва,
        Отчаянное хулиганство.
        
        Посмотрим -
        Кто кого возьмет!
        И вот в стихах моих
        Забила
        В салонный вылощенный
        Сброд
        Мочой рязанская кобыла.
        
        Не нравится?
        Да, вы правы -
        Привычка к Лориган
        И к розам...
        Но этот хлеб,
        Что жрете вы, -
        Ведь мы его того-с...
        Навозом...
        
        Еще прошли года.
        В годах такое было,
        О чем в словах
        Всего не рассказать:
        На смену царщине
        С величественной силой
        Рабочая предстала рать.
        
        Устав таскаться
        По чужим пределам,
        Вернулся я
        В родимый дом.
        Зеленокосая,
        В юбчонке белой
        Стоит береза над прудом.
        
        Уж и береза!
        Чудная...  А груди...
        Таких грудей
        У женщин не найдешь.
        С полей обрызганные солнцем
        Люди
        Везут навстречу мне
        В телегах рожь.
        
        Им не узнать меня,
        Я им прохожий.
        Но вот проходит
        Баба, не взглянув.
        Какой-то ток
        Невыразимой дрожи
        Я чувствую во всю спину.
        
        Ужель она?
        Ужели не узнала?
        Ну и пускай,
        Пускай себе пройдет...
        И без меня ей
        Горечи немало -
        Недаром лег
        Страдальчески так рот.
        
        По вечерам,
        Надвинув ниже кепи,
        Чтобы не выдать
        Холода очей, -
        Хожу смотреть я
        Скошенные степи
        И слушать,
        Как звенит ручей.
        
        Ну что же?
        Молодость прошла!
        Пора приняться мне
        За дело,
        Чтоб озорливая душа
        Уже по-зрелому запела.
        
        И пусть иная жизнь села
        Меня наполнит
        Новой силой,
        Как раньше
        К славе привела
        Родная русская кобыла.
        
        1925